Написать нам mail@fightingsports.ru

Ричард Нортон (Richard Norton)

description

Ричард Нортон (Richard Norton) родился 06.01.50 в Австралии. Вот что он говорит о себе.

Я не вижу ничего особенного, что снялся в 44 фильмах и двух телесериалах. Я считаюсь одним из первых каратистов Австралии и был в свое время ведущим мастером стиля Годзю-рю, неоднократно становился чемпионом страны. Плюс двадцать лет работал телохранителем звезд шоу-бизнеса “Роллинг Стоунз”, Дэвида Боуи… В общем, мне есть, за что уважать себя, но повышенного внимания к себе я не требую. Хотя иногда оно приятно. В 1976 году я и мой друг и партнер Боб Джоунс решили пригласить для показательных выступлений Чака Норриса – мы знали его по американским журналам, где его имя упоминалось в каждом номере раз по 20 с таким же количеством фотографий. Чак прилетел в Австралию, его выступления прошли прекрасно, он высоко оценил мой уровень, плюс ко всему мы подружились. И Чак пригласил меня к себе в Калифорнию. Но попал я туда только три года спустя – в качестве телохранителя и личного тренера певицы Линды Ронштадт. После гастролей она улетела домой, а я начал тренироваться вместе с Норрисом. Он как раз готовился к съемкам фильма “Октагон” и пригласил меня на небольшую роль. А еще я помог режисеру, родному брату Чака – Аарону ставить сцены боев. С этого все и началось. Потом мы снимались вместе с Чаком в фильмах “Вынужденная смерть” и “Око за око”, в телевизионном сериале “Уокер – техасский рейнджер”. Получается, что в кино я пришел именно благодаря Чаку, тем более, что сразу после “Октагона” друг Чака – Пэт Джонсон, сделавший карьеру как постановщик сцен поединков, пригласил меня на съемки фильма “Сила пятерых”. На роли пятерки главных героев пробовались более ста известных мастеров – Бенни Уркидес, Билл Уоллес и Джо Льюис… Я сразу решил, что шансов у меня нет: эти люди известны всем, а меня, австралийца, здесь никто не знает. Однако после демонстрации техники роль я все-таки получил. И с тех пор уже не спрашиваю себя: “Почему эта роль должна достаться мне?” Я спрашиваю: “Почему эта роль досталась не мне?”

Все мои фильмы – обычные боевики, т.е. фильмы категории “Б”. Но благодаря им я приобрел огромный опыт и расчитываю вскоре перейти в более высокую категорию. На мой взгляд, лучше набраться опыта в таких фильмах и потом оказаться к месту в картине экстра-класса, чем сразу получить шанс сыграть со звездами, провалиться и исчезнуть с экрана навсегда. С помощью того же Пэта Джонсона я попал и в Гонконг – он работал с Джеки Чаном в фильме “Большая драка”, после чего решил, что я идеально подойду Чану как партнер. Тут как раз начались съемки фильма “Мои счастливые звезды”. У Джеки там была небольшая роль, а главную исполнял его названный брат Само Хунг, который был еще и постановщиком картины. Само – известнейший мастер кунг-фу, актер и режисер, в Гонконге к нему относятся, как к Спилбергу в Голливуде. Короче, получив приглашение, я вылетел в Гонконг, не раздумывая. Хотя, как оказалось, задуматься стоило бы. Съемки шли день и ночь, за сутки удавалось поспать максимум час. И так – три недели подряд. Температура в студии не опускалась ниже сорока градусов – кондиционеров не было и в помине. По-английски, кроме меня, толком никто не говорил – я словно оказался на другой планете. Кормежка была ужасной – раз в день съемки прерывали на полчаса и давали каждому по маленькой чашке риса с крошечным кусочком мяса. Драться приходилось серьезно. Когда репетировали центральный поединок – его можно увидеть на популярной кассете “Лучшее из боевых искусств”, - Само Хунг нанес мне несколько таких ударов, что я еле дотянул до финального кадра. Помню, когда после первого дня съемок я приполз на часок в гостиницу, то сказал себе: “Если я выдержу это, я выдержу все, что угодно”. В итоге я выдержал, в Гонконге меня зауважали, и я снялся там еще в шести фильмах: с Джеки Чаном в “Сити-хантере” и в нескольких картинах с Синтией Ротрок.

Из моих более сорока ролей положительными были только пятнадцать. В Гонконге, скажем, мне давали отрицательные роли потому, что положительные там есть кому исполнять. К тому же я превосхожу того же Джеки в росте и весе, и публике нравится, когда маленький китаец побеждает большого белого. Что ж, если зрители тебя ненавидят и жаждут, чтобы главный герой поскорее разделался с тобой – значит, ты хорошо поработал. Так что у отрицательных ролей, на мой взгляд, только один минус: красавица всегда достается положительному герою, а я остаюсь ни с чем. Но в жизни я женским вниманием никогда обделен не был, в том числе и в Голливуде. В 1993 году я женился на некогда популярнейшей в Австралии фотомодели Джузи Грин. За два года до нашего знакомства она была на съемках на Амазонке, попала в страшную катастрофу, еле выжила, заново училась ходить, говорить, дышать. Привлекло меня в Джуди прежде всего то, что она – настоящий боец. В 1972 году в Австралию приехали на гастроли “Роллинги…” Я был достаточно известной личностью, и меня попросили поработать с ними. Мы настолько подружились с Миком Джаггером, что я даже тренировал его какое-то время. Телохранительство имеет одну интересную особенность: ты не можешь уйти от того, что происходит или вот-вот произойдет. Быть телохранителем – значит быть психически готовым к смерти. Если ты к этому не готов – значит обманываешь и себя и клиента, которого обязан уберечь от любой напасти, если потребуется – закрыть собой от пули. А это нелегко… Помню, как на концерте “Стоунз” на стадионе в Аделаиде толпа смяла полицию и кинулась к сцене. Почему-то публика была настроена очень агрессивно – полицейских жестоко избивали. Нас, охранников, было всего пятеро, и стало ясно, что долго нам не продержаться. Однако мы свалили первых нападавших и смогли выстоять до той минуты, когда подоспели спецподразделения по борьбе с беспорядками. В том же году приехал Дэвид Боуи. На его выступление пришла очень специфическая публика, многие во время концерта начали выкрикивать нацистские лозунги. В какой-то момент Боуи быстро взглянул на меня, а потом в зал. Я проследил за его взглядом и увидел в пятом ряду здоровенного парня, размахивающего металлической цепью, конец которой больно бил по головам двух стоявших перед ним молодых ребят. Они были в крови, но никто не обращал на это внимания, а звать на помощь было бесполезно – шум стоял страшный. Я быстро зашел сзади, сильно ударил его в пах, подхватил и перебросил через ограждение. Он потерял сознание, и мы сдали его полиции. На следующий день нам сообщили, что этот тип вроде бы умер в больнице. Но лично мне никто вопросов не задавал, а совесть моя чиста. В общем, поработал я со многими знаменитостями, и много чего происходило во время этой работы. Но результат на лицо – все мои клиенты живы-здоровы. Да и я тоже.

В мире кино, в своем жанре, я ни с кем не конкурирую. Как гласит основной принцип боевых искусств – надо бороться с собой а не с другими. Я хорошо отношусь к Ван Дамму – он сделал отличную карьеру и прекрасно смотрится на экране. Я очень уважаю Джеки Чана – он большой мастер кунг-фу, очень изобретателен в том, что касается кино, выдумывает и исполняет лично невероятные трюки. Я искренне люблю Чака Норриса – и как личность, и как мастера. Вспоминаю как в первый раз приехал в Америку: я был тогда в прекрасной форме, но после трехчасовых тренировок в доме Чака чувствовал себя выжатым лимоном. Однажды мы решили заняться с ним дзю-дзюцу у одного знакомого специалиста, и Чак, придя в его зал, снял свой заслуженный черный пояс и надел белый ученический. Он не постеснялся признать, что великий Чак Норрис чего-то не знает и хочет чему-то научиться. Мы до сих пор дружим, хотя после съемок “Октагона” я несколько отдалился от него – не хотел, чтобы кто-то думал, будто я нахожусь рядом с Чаком ради возможности получить работу (а таких людей в его окружении всегда было много). Потому-то я и уехал в Гонконг – чтобы сделать все самому. Я хорошо знаю Стивена Сигала и отношусь к нему с огромным уважением. Мы познакомились в 1978 году в Японии – он тогда сводил меня на закрытую для посторонних тренировку борцов сумо. А особенно мы сблизились после того, как Стив появился в Голливуде, где он сначала открыл свою школу, а потом сделал головокружительную карьеру в кино. Я слышал, что существует вражда между ним и рядом других актеров, играющих в фильмах о боевых искусствах, что многие считают его грубым, наглым, самоуверенным типом. Может это и так. Но будь Сигал другим, он бы вряд ли достиг своего нынешнего положения, на мой взгляд, для того, чтобы добиться успеха, надо быть о себе очень высокого мнения, надо любить себя. В последнее время я не так уж часто бываю дома, но, когда приезжаю и есть возможность посмотреть хорошие кикбоксерские бои – прихожу всегда. Мне нравится кикбоксинг, потому что он реален, здесь бьют всерьез. В молодости я прославился тем, что не обозначал в поединках удары, а наносил их по настоящему – мы ведь дрались голыми руками, без протекторов, так что можно представить, что это были за бои.

Я признаю, что попал в кино благодаря каратэ. Однако стал актером благодаря умению играть. В той же Австралии есть тысячи людей, способных демонстрировать классную технику. Но, в отличие от них, я умел не только красиво бить, но и красиво получать удары. Получать так, что мой экранный соперник выглядел суперменом, даже если был полным профаном. Я никогда не имел ничего против нескольких синяков и шишек, тем более, что на съемках моему противнику достается от меня куда больше, чем мне от него. Но на экране, разумеется, этого не видно…